Т.Т.: Добрий вечір, програма «Чесно» в ефірі, я Таша Трофимова, а навпроти мене Юрий Касьянов . Блогер, волонтер, відомий послідовний критик влади і певно, що майбутній кандидат в Президенти. Так?
Ю.К.: Так. Добрий вечір.
Т.Т.: Вітаю вас. Ви сказали що йдете в президенти щоб зменшити поголів’я рабів. Поясніть.
Ю.К.: Не думаю що в мене вийде стати президентом… Ну з одного боку я впевнений що так вийде, якщо люди проголосують за мене, якщо люди в мене повірять так як я сам в себе вірю. Але основна мета — донести людям головну ідею що вони самі мають право бути хозяєвами в своїй страні. Своїй державі. Я буду розмовляти російською мовою бо мені так зручніше.
Понимаете у нас за годы независимости сложилось уже такое мнение что всем заправляют олигархи и это так и есть. Олигархи владеют телеканалами, олигархи владеют радиостанциями, олигархи владеют всеми средствами производства и олигархи тем самым формируют политику власти и экономическую политику в стране и оборонную политику в том числе. Раз в какие-то четыре-пять лет нас зовут на выборы чтобы мы под управлением тех же олигархов, их СМИ, которые формируют повестку этих выборов, тех кандидатов, которые опираются на деньги олигархов, чтоб мы проголосовали и выбрали из каких-то там зол, не обязательно двух, может быть десяти зол, наименьшее. Но эта олигархическая верхушка, так называемая элита, она всегда сохраняется во власти.
Т.Т.: Як ви думаєте її зламати? У вас що багато грошей?
Ю.К.: Ну во-первых нужно изменить мировоззрение людей. Люди должны перестать чувствовать себя действительно рабами. Потому что…
Т.Т.: До березня? Часу?
Ю.К.: Я понимаю. Но на самом деле история Украины не закончится. Она будет продолжаться, будут еще и парламентские выборы. Не закончилась война, а это самое главное, и война тоже формирует повестку дня. Формирует повестку дня Путин. Формируют повестку дня те коллаборационисты которые находятся внутри страны и владеют также средствами производства, радиостанциями, телевидением и так далее. У нас вот эта олигархическая верхушка, ее условно можно разделить на три части. Одна часть тяготеет к западу, потому что бизнес ведет больше на западе и ей больше приятны западные ценности.
Другая тяготеет к востоку, потому что ведет больше бизнес завязанный на Россию.
И третья это та которой в принципе все-равно кто будет править Украиной.
Т.Т.: Які у вас ресурси вступати в цей бій?
Ю.К.: Ну какие ресурсы, фейсбук.
Т.Т.: Це замало. Скільки читає його людей?
Ю.К.: Я понимаю, этого мало но сидеть сложа руки нельзя. Понимаете, мы уже много раз сидели сложа руки, думали что кто-то за нас что-то решит. Потом нам же приходилось выходить на улицы и исправлять ситуацию. И когда мы выходили на улицы, скажем на первом Майдане либо на втором Майдане, мы люди которые разумные мыслили, я не говорю о тех которые думали что все уже решили, таких большинство было.
Мы понимали что победа Майдана, так называемая победа Майдана, на самом деле ничего не решает. Потому что сама система осталась во власти. Система просто выдавила одного человека который был во многом несистемным, который хотел себе больше захватить ресурсов чем это было положено в системе. И она его выдавила с нашей помощью. И к власти пришел другой человек, другой пахан, который дальше управляет страной.
Т.Т.: Дивіться, а чим ви будете відрізнятися від решти кандидатів які теж ну будуть критикувати владу? Ну вони власне це й роблять.
Ю.К.: Ну на самом деле очень много людей которые критикуют власть. У нас все те политики, которые пользуются поддержкой олигархов, которые не находятся возле корыта, критикуют власть для того чтобы дорваться до корыта. Тут в ход идут компроматы, ну в общем такая нечистоплотная игра которую те кто смотрят телевизор, я к счастью его не смотрю, наблюдают постоянно. Но оно иногда просачивается и в сеть.
А я буду отличаться тем что я не вру, не ворую, всегда говорю правду какая бы она была приятная или неприятная. Ну есть определенные законы жанра, политические, когда кандидаты какие-то темы не поднимают. Скажем темы языка, темы федерализации страны…
Т.Т.: Ви сказали про мову, що ви мали на увазі?
Ю.К.: Ну я мав на увазі те що об’єктивно в країні багато людей які розмовляють різними мовами. І достатньо велика більшість людей розмовляє російською мовою. Это не значит что эти люди не патриоты. Это не значит что надо педалировать тему языка и говорить как там Порошенко говорит “Мова, Вера, Армія это мои постулаты”. Да?
Т.Т.: А ви не згодні?
Ю.К.: Я не згоден тому що і армія зараз не та яка нам потрібна.
И вера, согласитесь, у каждого человека может быть своя. Порошенко просто использует этот аргумент в борьбе за власть. Делает церковь буквально государственной, как будто и он на нее опирается и церковь на него опирается, и это вроде бы как одно целое.
И люди независимо от того на каком языке они разговаривают…
Т.Т.: Але ж державна має бути українською?
Ю.К.: Так, безумовно. Але держава… Треба щось робити в державі щоб все більше і більше людей розмовляли українською мовою. Для цього потрібно якісь школи відкривати для дорослих людей. Якісь курси. Ну треба создавати умови.
Т.Т.: Є безкоштовні курси, насправді, української.
Ю.К.: Є але не дуже багато. И я вот до сих пор себе такие не нашел которые укладывались бы в мой график из которого я не могу никак вырваться.
Т.Т.: Послухайте, було б бажання, читайте вголос українські книжки.
Ю.К.: Так я так і роблю. Ну вы понимаете что у нас большая часть тех же политиков они разговаривают на суржике. Я не хочу разговаривать на суржике. Я дома з дружиною постійно розмовляю українською мовою. В мене дружина дуже добре володіє українською мовою. Я постійно читаю книжки українською мовою. Але вважаю що зараз я ще не готовий до того щоб постійно розмовляти в ефірі українською мовою. Щоб її не паплюжити. Але я хочу вернуться до темы языка.
Я считаю что украинец это не тот который ходит в вышиванке по праздникам, разговаривает на украинском языке, который вывешивает у себя на доме флаги… Это тоже может быть важно, нужно, но это только внешняя часть.
Украинец это тот который защищает свою страну.
Который что-то делает для своей страны.
Который не ждет пока олигархи или какие-то наши правители что-то для него принесут на блюдечке, а сам делает это.
Который не ждет пока кто-то приедет уберет мусор, а который добивается чтобы у него на улице убрали мусор.
Который не ждет пока будет повышение заработной платы от очередного правительства, а идет сам и делает свой бизнес, находит работу, нанимает людей, создает рабочие места.
Который идет воевать если в этом есть необходимость.
Который помогает фронту пока идет война.
Который не уезжает из страны на заработки пока идет война.
Это украинец, настоящий.
Т.Т.: Це безумовно, але це не протирічить тому щоб знати державну мову.
Ю.К.: Так. Безумовно. Но это приоритет. Гражданин это тот который делает что-то для той страны в которой он находится, в которой он считает себя… олицетворяет себя с государством и является частью этого государства. Тогда это гражданин.
Т.Т.: Ну тобто якщо ви станете президентом, щоб так зрозуміти вашу думку щодо мови, державна буде українською, а в побуті як і зараз розмовляємо російською українською хто як може. Тобто нічого не зміниться.
Ю.К.: Я буду все робити для того щоб української було більше і більше. Але я не буду педалювати цим питанням для того щоб піти там на другий термін. Виграти вибори, чи ще щось.
Т.Т.: Ну тобто ви не будете маніпулювати?
Ю.К.: Так. Так. Так.
Т.Т.: Зрозуміло. Хочу вас зацитувати, ви писали у фейсбуці що кого б не обрали на виборах — життя в країні не налагодиться. От ваші слова: “я не заздрю нікому хто здобуде президентські повноваження на найближчі п’ять років. Ця людина або свідомо смертник, або просто дебіл, або геній.” Ви в цьому переліку хто?
Ю.К.: Гений, конечно!
Т.Т.: Але ж ви кажете що нічого не зміниться навіть якщо виграє геній? Поясніть вашу думку.
Ю.К.: Смотрите, ситуация следующая. Сейчас определенные олигархические кланы, извините что я постоянно говорю про олигархов, но действительно эти люди как три толстяка в известной книжке они правят нашей страной. Их там не три, их там гораздо больше. И вот между ними сейчас разыгрывается карта.
Есть условно плохой для кого-то Порошенко, для кого-то хороший. Есть условно хорошая Юлия Тимошенко, для кого-то она плохая. Есть там Гриценко. Аааа есть Рабинович, который скорее всего будет продаваться перед выборами другим кандидатам. Есть Тарута который тож скорее всего технический кандидат. У нас так делается, набирается-набирается какой-то имидж, а потом бегу и договариваюсь с Петром Алексеевичем… Ну помним все историю когда Кличко договорился с Порошенко.
Т.Т.: А що Тарута не скриває. Компроміс!
Ю.К.: Да, конечно, компромисс он может быть и с Юлией Владимировной, может быть и с Петром Алексеевичем, кто будет дороже стоить перед выборами, кто больше заплатит каких-то скажем дивидендов на будущее, или может быть прямо сейчас там живыми деньгами. С тем и будет работать. Для страны ничего не поменяется если такая ситуация будет. Если этот алгоритм уже привычный для нас, он будет реализован на этих выборах и снова придет к власти будь то Юлия Владимировна, будь то Гриценко, будь то там Бойко, условно я говорю из Оппоблока. Даже сам Медведчук.
Сильно ситуация не изменится, потому что да будут там либо более прозападный либо провосточный вектор. Но вот эта элита, вот эти толстосумы которые разбогатели на грабеже национальных богатств они останутся у власти и будут дальше править страной.
Т.Т.: Навіть раптом станеться диво і вибори виграє така людина як ви, да приміром. Як ви будете боротися з олігархами? Бо вони ж вже як спрут, вони впилися і просто без крові вони не підуть. Ну тобто карно катази такі от слова “олігархи”, “будемо боротися”. Як саме? Бо можливо багато хто хотів би боротися з ними, але це ну от якось не вдається.
Ю.К.: Ну во-первых необходимо Украину… Нельзя взять и посадить каждого олигарха в тюрьму, тем более это нужно обосновать. Нужно доказать что человек в чем-то виноват. Как правило действительно все упирается в то что у нас несовершенная законодательная база в то время когда они набивали карманы, и это сейчас как бы уже не наказуемо. Но есть разные механизмы.
Во-первых можно попросить этих олигархов доплатить. Такие факты были и в прибалтийских странах, и в Грузии когда Саакашвили “договаривался”, скажем, условно с ними, если они действительно патриоты и граждане своей страны то по справедливости доплатите деньги в бюджет и живите себе спокойно. Это один способ был, который не исключает совсем другие способы.
Самое главное сделать Украину действительно парламентской страной с прозрачными выборами которые должны проходить гораздо чаще. Тогда олигархам вкладываться в выборы будет уже не выгодно.
Т.е. я иду во власть для того чтобы ликвидировать полностью президентское кресло, президентскую власть, президентскую вертикаль, которая у нас является пятым колесом в телеге. Которая не является по сути ни законодательной, ни исполнительной, и мешает нашему государству изо всех сил. А является по сути, президент является неким смотрящим (арбитром) от олигархов, который разруливает ситуации в стране в пользу того или иного олигарха. И является не гарантом Конституции, а гарантом правил игры которые сложились между олигархами. Поэтому президентскую должность необходимо ликвидировать. Мы все прекрасно видели что с президентами, именно президентами, у нас в стране связаны все неприятные вещи. Т.е. начиная с кучмагейта и пойдем дальше первая Помаранчевая революция, Майдан, все у нас связано с тем что Президент либо не исполняет возложенные на него обязательства, либо использует ту безмерную власть и безответственность которая заложена в Конституции за этой должностью он использует в свою пользу. Ну как Янукович который просто стал ломать через колено все сложившиеся правила игры, в том числе между олигархами и закончилось это все плохо и для страны и для самого Януковича.
Т.Т.: Добре. За деякий час розпочнуться у нас передвиборчі перегони. Де ви будете брати гроші на внесок президентський? Скільки там, два мільйони здається? Так, гривень, ви дізнавались?
Ю.К.: Ну где-то два с половиной миллиона. Я думаю что буду собирать. Что-то возьму из своих денег, а что-то буду собирать с людей. Если люди дадут мне такие деньги, значит будут согласны за меня голосовать. Значит они поддерживают мои идеи и соответственно значит стоит бороться дальше.
Т.Т.: Я так розумію ваш електорат більше будуть військові та їх родичі які вас знають по ваших справах. Так? Ви на це розраховуєте?
Ю.К.: Ну такие люди безусловно есть, те которые меня знают, но их в действительности не так много, как и не много тех людей которые были на фронте и которые были на Майдане.
Т.Т.: І як ви набиратимете відсотки?
Ю.К.: Ну я ориентируюсь и на этих людей и на других людей для которых тема гражданства, вот, она недалекая. Которые хотят сами быть хозяевами в своей стране, которые наконец-то хотят что-то поменять чтобы их дети уже жили лучше. Ну вы согласитесь что в обществе все то что сейчас проповедует там Петр Алексеевич, там Юлия Владимировна и прочие такие, как мы говорим топовые кандидаты, которые вкладывают много денег, все эти идеи уже порядком надоели, они как карты в колоде тасуются.
Т.Т.: Та ідеї то може й непогані, зараз у всіх кандидатів дуже такі гарні ідеї якщо послухати, але в принципі нужна їх реалізація.
Ю.К.: Да, программа строительства коммунизма, как было в советское время. У каждого было написано все с избытком, все мы сделаем, на самом деле потом не делается ничего.
Т.Т.: Власне це головне питання.
Ю.К.: Вот, ну оно не делается ничего потому что все идут на выборы эти топовые кандидаты совсем с другой целью, привести свою команду, укрепиться во власти, перераспределить ресурсы
Т.Т.: Як ви переконаєте людей що ви інший?
Ю.К.: Ну во-первых я действительно другой. Никто не может сказать что за мной есть какой-то шлейф вот таких дел нехороших, которые можно за каждым кандидатом топовым сейчас найти. Я не был никогда во власти, я никогда не воровал, та и никогда не врал, мне в этом никакой необходимости не было. Я никогда не занимался популизмом. И я уверен что своего избирателя я найду. А как будут развиваться события дальше, сейчас я не могу прогнозировать, и вы не можете прогнозировать. Потому что эти выборы очень трудно вообще спрогнозировать, много факторов на них влияет. Вот начнет Путин войну на востоке и поломает все схемы с которыми идут кандидаты на выборы.
Потому что про войну сейчас почти никто из них не говорит, она где-то там далеко, она как-то решится, укреплением армии там, переговорами, будапештским форматом, минскими соглашениями. Как-то она решится война.
Т.Т.: У вас я знаю є план.
Ю.К.: Конечно.
Т.Т.: Розкажіть.
Ю.К.: Ну решить вопрос с войной можно только военным методом. Безусловно. У меня по сути никакого сверхъестественного плана нет. Просто то что должны делать люди, то что должно делать государство во время войны — это напрягать все силы и воевать. Все силы общества, все ресурсы.
Т.Т.: Тобто ви офіційно оголошуєте війну?
Ю.К.: Нет, для этого не обязательно оглашать войну. Но для этого надо хотя бы прекратить всяческое сообщение с Российской Федерацией, прекратить торговлю с Российской Федерацией, закрыть границу. И уничтожать противника там где мы его находим на нашей территории.
Для этого совсем необязательно оглашать состояние войны. Надо просто действовать так как действуют нормальные люди когда к дом к ним вторгается злоумышленник. Надо просто этому злоумышленнику дать по морде.
Россия не так страшна как нас пугают ею. Да у России больше авиации, значительно больше чем у нас, значительно больше танков, солдат, есть ядерное оружие, есть ракеты. Но в действительности вы понимаете что любому правителю, тот же Путин, он согласен воевать только тогда когда война ему приносит какие-то дивиденды. Если война будет приносить в дома россиян гробы, которые будут привозить с Донбасса, то война эта очень быстро закончится.
Т.Т.: Але ж і у нас будуть гроби?
Ю.К.: Безусловно! А по другому не бывает.
Я очень это хорошо понимаю, я сам был на войне, я отправлял своего сына на войну, я хоронил друзей, я знаю что такое война.
Но у нас нет другого выбора. Если мы хотим закончить войну — мы должны воевать!
Если мы не будем воевать — нас все-равно вынудят воевать, вынудит противник воевать. Он и сейчас нас вынуждает воевать, и сейчас гибнут ребята.
Война может с новою силою всполыхнуть в любой момент.
К сожалению у нас нету “золотой акции” в этой войне. Не мы управляем этой войной. Управляет войной противник. И это все в принципе прекрасно понимают, что когда Путин захочет скажем взять очередное Дебальцево — он это сделает.
Достаточно много людей в нашей стране отлично знают какое реальное состояние наших вооруженных сил.
Про уровень патриотизма сейчас я думаю говорить уже и не надо. Да? Я думаю это совсем не тот уровень патриотизма который был в 2014 году. И это совершенно ненормально для страны которая воюет. Страна которая воюет у нее, понимаете, даже не уровень патриотизма должен быть высоким, у нее должен быть высоким уровень шовинизма для того чтобы она победила в этой войне.
Когда-то у Великобритании был конфликт с Аргентиной из-за Фолклендских островов. Какие-то маленькие острова, которые далеко находятся от Великобритании, и которые захватили потому что там был очень маленький гарнизон британский. Британия отправила туда и авианосцы и фрегаты, авиацию, морскую пехоту когда была Маргарет Тэтчер у власти. Они потеряли достаточно много людей в этой войне. Достаточно много, там у них были потери несколько тысяч человек буквально за какую-то неделю-две. Они бы победили, безусловно. Но они не могли ничего этого сделать если бы население не поддержало этого, эту акцию. Для населения, для Британии это был некий такой позор.
Т.Т.: Ваш син сам вирішив піти на фронт?
Ю.К.: Да.
Т.Т.: Чи йому повістка прийшла?
Ю.К.: Нет он пошел на фронт когда еще повестки не раздавали. Он пошел с Майдана прямо вместе с первым добровольческим батальоном имени генерала Кульчицкого сейчас.
Т.Т.: Він вас попередив? чи вже звідти зателефонував? Пам’ятаєте як це було, що ви йому сказали?
Ю.К.: Нет ну, понимаете готовиться к войне они начали где-то еще за два месяца до отправки под Славянск. Прямо с Майдана они поехали тренироваться и был сформирован батальон, потом их отправили в Павлоград, потом под Славянск. Я туда приехал как раз перед началом боевых действий, мы привезли бронежилеты, мы тогда занимались поддержкой этого батальона.
Т.Т.: Це так власно і розпочалось ваше волонтерство?
Ю.К.: Да. И я ехал на один-два дня, а началась война и я застрял там на полтора месяца. Ну а потом это так и было.
Т.Т.: Зараз ви кажете що ви не волонтер а доброволець. Поясніть в чому різниця, якщо ви там не сидите в окопах, не приймаєте участь в бойових діях.
Ю.К.: Я такого никогда не говорил, что я не волонтер. Я просто говорил что я доброволец. И я так серьезно системно не занимаюсь волонтерством. Я никогда себя не называл волонтером. Я был очень удивлен когда приехал первый раз с фронта, меня по-моему тогда пригласили на Громадське, и говорят: “вы волонтер”. Я говорю: “как это? почему я волонтер?”. Т.е. для меня это было “вы известный волонтер”, я уехал на фронт полтора месяца назад не был “известным волонтером”, приехал — я же “известный волонтер”. На самом деле у меня не было никаких… не было никогда желания заниматься волонтерством.
Т.Т.: Але ж ви їм займались
Ю.К.: В этом была необходимость. Ну как это волонтерство, приезжаешь на фронт и видишь что у ребят ничего нет. Продуктов нет, воды нет, патронов порой нет, спальников нет. Берешь едешь все это покупаешь, кидаешь клич там “люди помогайте, деньги закончились надо что-то еще привозить покупать”. Потом надо делать беспилотники — делаешь беспилотники, едешь еще с ними, делаешь разведку. Ну это какая-то работа которая больше связана с добровольчеством. Это была реальная боевая работа.
Т.Т.: Ну от власне добровольчество. Все ж таки доброволець.
Ю.К.: Возможно да. Но я не хочу чтоб меня называли добровольцем, потому что я никогда официально не был в добровольческих формированиях. Понимаете?
Т.Т.: Поясніть як ви займалися розвідкою і координацією підрозділів, якщо ви людина невійськова?
Ю.К.: В начальной стадии войны люди порой не знали где они находятся в тот или иной момент, куда их поставили, кто их соседи справа-слева-по фронту. Так как мы, ну волонтеры условно, ездили делали разведку порой сегодня мы были в Мариуполе когда противник захватывал Новоазовск делали разведку, завтра мы ехали в Счастье, Станицу Луганскую. И проезжая всю линию фронта ты знал кто где находится лучше чем, скажем, те командиры которые там находятся. Ты больше владел информацией о противнике чем те бойцы которые находятся на местах. Кроме того у нас была еще со времен начала войны после Майдана достаточно разветвленная сеть, скажем, наших патриотов которые с той стороны находясь в оккупации, которые постоянно сообщали информацию о движении противника, о его планах. И таким образом у нас была некая такая неформальная волонтерская разведывательная сеть которая обеспечивала информацией те войска которые находятся на фронте.
Т.Т.: А було таке, ви приходите до командирів, даєте якусь важливу інформацію а вона там десь губиться?
Ю.К.: Да постоянно было. У нас было когда были события в ДАП и там наша группа беспилотная работала, делала разведку, вот как раз те трагические события уже когда наступала развязка и туда приехал Муженко и мы пытались до него достучаться чтобы он увидел нашу информацию. Но ему это было не интересно.
Т.Т.: Це була важлива інформація?
Ю.К.: Конечно. Это была информация сверху о расположении войск противника.
Т.Т.: Не могли достукатись чи ви достукались і він не захотів приймати це? Просто як факт.
Ю.К.: Скажем так — ему это было не интересно. Я с ним после этого разговаривал.
Т.Т.: Це якось вплинуло на те що потім відбулося?
Ю.К.: Ну в какой-то степени наверное да, но в большей степени влияло все-таки то самодурство верховного командования, которое невзирая на данные разведки на реальное положение вещей, он требовал удержать ДАП, любой ценой.
Поэтому данные разведки могут влиять, но порой какие-то вещи случаются которые совершенно нелогичные.
Вот когда начиналась ситуация с Дебальцево, с окружением Дебальцево, в принципе всем кто там был, а я там был с самого первоначала, мы делали воздушную разведку и корректировку огня когда мы брали Дебальцево в июле 2014 года. Поэтому я знал какое там расположение наших войск, где противник, где наши войска, и все здравомыслящие военные понимали что Логвиново, вот этот вот узкий коридор до Дебальцево, может быть под угрозой.
Почему не было принято решение укрепить вот этот коридор, дорогу жизни? Непонятно.
Почему оттуда были отведены войска и противник смог занять Логвиново и окружить Дебальцево? Тоже непонятно.
Т.е. я думаю здесь обыкновенное предательство. Ну не я один так думаю. Потому что тут очевидные вещи.
Ну вы же когда уходите из дома, вы запираете дверь на ключ? Запираете. А вот если не запираете, а потом говорите что вор залез вот так вот нагло к вам домой. Но вы хотя бы дверь должны запереть. А здесь есть Логвиново, узкий коридор до Дебальцево, вместо того чтобы укрепить этот узкий коридор, поставить войска, эти войска из Логвиново еще и отводят. И противник беспрепятственно занимает дорогу жизни, перерезает ее и все Дебальцево оказывается в окружении. Кто-то должен за это ответить? Такую информацию мы тоже передавали и в Генеральный Штаб, и в другие структуры.
Т.Т.: Конкретним людям з прізвищами?
Ю.К.: Муженко.
Т.Т.: Муженко?
Ю.К.: Тому же Муженко. И не ему одному. И штаб сектора имел такую информацию. Да они сами прекрасно знали реальное положение дел. Но тем не менее никаких важных решений которые мы ожидаем от военных, от руководителей, от полководцев в такой ситуации не было принято. Более того были приняты такие решения которые позволили противнику окружить нашу группировку и впоследствии занять Дебальцево, в котором значительная часть населения была проукраински настроена. Ну вот теперь эти люди находятся в оккупации. Никто не несет за это ответственности? Не несет.
Т.Т.: Чому?
Ю.К.: Война во многом договорная.
Много было таких моментов начиная с того что Петр Алексеич когда шел в президенты, мы все помним он обещал за несколько дней там закончить войну.
Когда он стал президентом, первое что он сделал — объявил перемирие. Тогда наши войска стояли вокруг Славянска и он объявил перемирие. Это так называемое “перемирие” позволило Гиркину затянуть больше военной техники и боеприпасов в Славянск. Во время этого перемирия погибло много наших добровольцев и солдат. Просто потому что группировка Гиркина всячески обстреливала наши войска невзирая на то что идет перемирие. А во время этого перемирия была атака на первый блок-пост танками Гиркина. Когда погибли мои товарищи.
Потом Гиркин якобы бежал из Славянска. А на самом деле его выпустили. Вам не кажется что это какой-то договорняк? Потом Гиркин дошел от Славянска до Донецка совершенно беспрепятственно. В Донецке тогда еще были наши войска. И приход Гиркина в Донецк он консолидировал силы сепаратистов, в Донецке, в других городах которые рядом расположены вплоть до Шахтерска. И это были уже не такие разрозненные банды, это уже были более похожие на военные подразделения силы, которым было уже труднее противостоять. Ну согласитесь, вести боевые действия в большом городе, в мегаполисе, тоже не всякий решится.
Т.е. вот вам еще несколько ситуаций которые говорят о том что был договорняк.
Т.Т.: Бил чи є?
Ю.К.: Гиркин совершенно спокойно вышел из Славянска. Совершенно спокойно. Он отправил бронегруппу смертников на дорогу до Краматорска, а сам пошел другой стороной. Эта бронегруппа вся погибла. просто были смертники которых он туда отправил для отвлечения глаз или для того чтоб наши командиры могли сказать что вот мы тут победили противника на этой дороге, но часть его ушла.
Сразу после ухода Гиркина, мы там проводили свое расследование, мы волонтеры там, часть журналистов была, которая этот вопрос изучала. Ну допустим там был Саймон Островский, мы с ним ездили, знаете может быть американский журналист. Цаплиенко был. Мы смотрели как уходил Гиркин, какими дорогами, и были в недоумении что он совершенно спокойно вышел из города, тем более что информация о том что уходит Гиркин в штаб нашей группировки мы, мы только волонтеры, стали передавать еще в 11 часов где-то вечера накануне. Потому что люди звонили из Славянска, наши патриоты и говорят “они собираются, они сейчас будут выходить”. Они настолько там собирались быстро, что даже не расстреляли никого в подвале СБУ там где находились арестованные люди. Вот потом если мы дальше будем вспоминать то были события Иловайска. Когда …
Т.Т.: Скажіть це були випадки договорняків і зради більше на початку війни чи зараз теж є?
Ю.К.: Сейчас и война такая договорная.
Войны фактически нет, это не война, давайте говорить правду в глаза. Это некое жертвоприношение. Потому что когда солдаты гибнут бесцельно фактически. Они приезжают туда на войну, заключают контракт, занимают позиции. Скажем одно подразделение меняет другое. И потом они просто ждут когда прилетит какая-то мина, какой-то шальной снаряд и кого-то убьет. Я так утрирую конечно. На самом деле все происходит приблизительно так.
Но иногда какие-то мелкие операции проводятся, которые называются “жабьи прыжки” или что-то такое. Занять в серой зоне какие-то там позиции, продвинуться вперед, хотя в этом никакого военного смысла нет. Это просто люди которые сидят на войне долго в окопах они хотят что-то делать. И местное командование занимает какие-то позиции, получают ордена. Бывает что это заканчивается очень трагично как это было в позапрошлом году под Горловкой, когда там наши подразделения, в основном добровольческие попали в засаду и было много погибших в результате того что пытались отбить какой-то там “стратегически важный” лесочек.
На самом деле в таких жабьих прыжках нет никакой необходимости. В сидении так по линии фронта и ожидание пока по какой-то божьей лотерее тебе прилетит снаряд и тебя убьет, тоже большой необходимости нет. Либо надо воевать и уничтожать противника, либо надо оставлять какие-то передовые отряды на этой линии разделения, на фронте в окопах, там средства наблюдения, и отводить войска.
Не сидеть не заниматься такой окопной войной, которая просто развращает армию, разлагает армию, армия не может воевать. Есть примеры Первой мировой войны, когда от этой окопной войны люди сходили с ума, бросали оружие и уходили. Это невероятно трудно для любой психики. А тем более когда это сопряжено с такой лотереей “прилетит-не прилетит”, “убьет-не убьет”. Потом мы хороним героев. Да, кто-то там действительно совершил героический подвиг, на войне всегда есть место подвигу. Но большая часть, давайте прямо говорить правде в глаза, это люди которым прилетел снаряд с той стороны, прилетела шальная пуля. Потом будут говорить что это был снайпер, на самом деле просто все занимаются стрелкотней, стреляют изо всех стволов в сторону противника, а какая-то шальная прилетела и убила. Все. Была необходимость в таком жертвоприношении? Нет. Никакой необходимости в этом нет.
Т.Т.: Про волонтерство хотіла для себе зрозуміти. Чому спочатку все так згуртовано, ми допомагаємо, а потім начинається якісь там, ну вибачте за слово, срачі. Чого ви не можете там поділити зі своїми, ну з тим же Бірюковим, да? З яким починали від початку. Та же Армія SOS теж ваші там товариші були. Що заважає робити одну справу всім разом?
Ю.К.: Ну ответ очевидный. Просто потому что мы все разные люди. Вот как на Майдане были разные люди, были монархисты, социалисты, коммунисты, я имею ввиду в душе там, свободные художники, предприниматели, наемные работники, фермеры… Кто угодно. Была одна задача: избавиться от этого Януковича, который всех достал и был просто национальным позором. И мы все згуртовано его и свалили. Что после этого? После этого коммунисты говорят: “а давайте коммунизм будем строить”. Социалисты говорят: “ограничимся социализмом”. Фермеры: “будем сеять”. А милиция говорит: “будем сажать”.
Т.Т.: Добре, що волонтери кажуть?
Ю.К.: Точно также и здесь. Т.е. когда очень трудно в стране, критическое состояние, то объединяются самые разные люди. Это совершенно нормально, инстинкт самосохранения.
Т.Т.: Але потім що ділити?
Ю.К.: А потом оказывается что кто-то их хочет использовать. Волонтерство для того чтобы пойти во власть, как Бирюков.
Т.Т.: Але ви ж теж ідете у владу?
Ю.К.: Но я же не использую волонтерство. Побойтесь Бога. Я фактически в 2015 закончил как волонтер. Я что-то помогаю фронту, но делаю это тихонько и про это мало кто знает. Я это не афиширую. И не хочу чтобы меня называли волонтером. Кто-то конвертирует вот…
Т.Т.: Вот з Армією SOS чому не зрослось?
Ю.К.: Ну во многом по этой же причине. Во-первых я больше там других ездил на фронт в самом начале и меньше занимался строительством какой-то там организации волонтерской. Мне это было абсолютно не интересно. Были другие люди. Я приезжаю с фронта, появляются новые люди, я их не знаю, откуда они взялись. При этом я как бы лицо организации, потому что я человек публичный, потому что будучи на войне я стал рассказывать про войну, я стал там с журналистами много общаться. Когда их туда не пускали, я их возил туда на фронт. Но так просто сложилось. И вот получилось так что Юрий Касьянов — лицо Армии SOS, а на самом деле в Армии SOS множество других людей у которых совершенно свое восприятие волонтерства, не такое как у меня. Свои жизненные ценности, отличные от моих. Ну и вообще мы очень разные люди. В какой-то момент это стало критической уже суммой отрицательных обстоятельств, когда мы просто не смогли быть вместе.
Т.Т.: Ну то добре, але я все одно не розумію. Ну кажете різні цінности, а цінності одні — ви допомагаєте Армії і фронту. Ви збираєте гроші, розподіляєте їх якось. Що не так?
Ю.К.: Ну во-первых те же гроші можна розподіляти по-різному.
Т.Т.: Тобто один хоче накупити медикаментів, ну так грубо дуже кажучи, інший там хоче на продукти.
Ю.К.: Хотя бы так. Потом давайте не будем забывать то что волонтеры это тоже не святые люди и там тоже много коррупции в волонтерстве. Если мы так говорим про коррупцию. Какие-то деньги могут присваиваться, какие-то деньги могут идти… даже не присваиваться, а идти на оплату какого-то оборудования нужных компаний в которой ты же сам и работаешь или засновником которой ты и являешься. Такое тоже было.
Т.Т.: А там немає підзвітності грошей?
Ю.К.: Нет ну оно как бы есть, но на самом деле оно достаточно прозрачно, но никто ж не отслеживает потому что волонтеры — святые люди, поэтому можно на это не обращать внимания.
Т.Т.: В Армії SOS таке було?
Ю.К.: Я не буду отвечать на этот вопрос.
Поэтому такие вещи, ты либо с ними миришься, либо не миришься. В какой-то момент это становится тебе невыносимо, ты берешь и уходишь. Занимаешься тем же самым чем ты занимаешься. Как было со мной. Ты делаешь те же самые беспилотники, но ты собираешь свою команду и делаешь так как ты считаешь нужным.
Т.Т.: Ну добре, Бірюков пішов у владу, а що тут не так? Ну допомагає там, доносить якусь думку знизу.
Ю.К.: Бирюков???
Т.Т.: Ну я так, наприклад, чому це погано? Ну одна справа коли це корупція, як ви кажете…
Ю.К.: Ну Бирюков во-первых не волонтер. Бирюков — не волонтер. Он не волонтер. Он был волонтером очень короткий промежуток времени, можно было его назвать волонтером когда он помогал своей бригаде. Потом он очень быстро пошел во власть.
Т.Т.: Це погано?
Ю.К.: Нет, он просто перестал быть волонтером. Мы не должны называть его волонтером и говорить почему волонтер Касьянов, который уже не волонтер, поссорился с волонтером Бирюковым, который давно не волонтер. Понимаете идеологически мы совершенно разные люди.
Т.Т.: Але ви посварились?
Ю.К.: Ну мы давно не то чтобы официально сварились, але ми різні люди. Взагалі різні. Вот здесь вот в голове совершенно разный мозг находится. Что у меня что у него. Он считает возможным идти во власть, там, для обогащения, для того чтобы получать какие-то политические дивиденды, для того чтоб пожимать руку порошенко и иметь за это там какой-то преференции. Я считаю что это совершенно невозможно. Это вообще не мой стиль, я такого не люблю.
Т.Т.: Вам же ж пропонували посади. Вам пропонували іти на вибори. Так? В якій партії вам пропонували?
Ю.К.: Народний Фронт.
Т.Т.: Народний Фронт. Чому ви відмовилися? Бо ну це завжди легше критикувати, завжди бути в опозиції, ну це легше. А якщо іти й щось там змінювати потроху?
Ю.К.: А вы представляете, вот вас избрали в парламент, там 450 депутатов и вы там сидите среди них, ни на что не влияете. По какой-то указівке от своих партийных боссов голосуете за какие-то кнопки или не голосуете. Иногда там какие-то собрания проводятся, иногда какие-то фуршеты, мероприятия, вам еще надо какие-то документы когда-то прочитать. И у вас зарплата меньше чем у соседа который пришел из бизнеса, а вы тут сидите. Он там отдыхает на Канарах, а вы ездите там но только куда-нибудь Люксембург. Все-равно все мы понимаем что депутаты получают доплаты от своих партий. Правильно? Да. Вот, но кто-то больше кто-то меньше. кто-то наемный, а кто-то хозяин положения. Кто-то своего водителя завел в парламент, а кто-то сам пришел. Это ж скука невероятная. Это же просто прожигание жизни. Просиживание штанов. Ради чего? Ради того чтобы иметь значок здесь?
Т.Т.: То ви граєте по-крупному, ви одразу в Президенти.
Ю.К.: Та я бы и в президенты не шел. Просто необходимость. Надо что-то менять в стране. Это понимаете как с Майданом, как с войной. Ты просто делаешь то что надо в данный момент. Ты не хочешь это делать.
Думаете у меня было желание лезть на эту войну? Та никакого желания не было. Абсолютно. Я прекрасно понимал что могут убить. Я не в том возрасте молодом когда “Урааа, я там бессмертный” и так далее. Я прекрасно понимал, я прекрасно знал.
А отправлять сына на войну? Это вообще очень страшно. Каждый день, каждую минуту ты просто ожидаешь самого худшего.
Т.Т.: А зараз він на війні чи тут?
Ю.К.: Не сейчас он здесь.
Т.Т.: Він вам допомогає?
Ю.К.: Ну он тоже делает беспилотники.
Т.Т.: Доречі про безпілотники, ви казали що може бути тендер з МінОборони. Да?
Ю.К.: Вы понимаете, тендер может быть всегда. Если ты делаешь что-то хорошее, те же беспилотники, то государство безусловно у тебя его купит, даже если это государство полностью коррумпировано. Оно не сможет у тебя что-то не купить. Но просто для того чтобы сделать что-то хорошее…
Т.Т.: Воно ж може купити в іншого?
Ю.К.: Конечно, побеждает лучший. Я имею в виду хорошее — значит лучшее. Но чтобы сделать лучшее надо определенное время.
Т.Т.: Ви вже зараз перейшли на комерційну основу. Ви для армії якийсь там відсоток залишаєте? Ну просто безкоштовна передача.
Ю.К.: Мы постоянно передаем. Это нормально, нормально по-человечески потому что какие-то ребята есть которых ты давно знаешь, которые реально занимаются там разведкой и нуждаются в такого рода аппаратах. Ты им просто передаешь, потому что ты их знаешь. Это все-равно что помогать соседу который рядом живет. Это абсолютно нормальные вещи для человека. Я не считаю что это какое-то волонтерство. Это просто помощь которую оказывают те же жители какого-нибудь закарпатского села которые отправили своих мужей-сыновей на войну.
Т.Т.: Тобто поки вам вистачає грошей від людей на безпілотники?
Ю.К.: Не-не, мы занимаемся на коммерческих началах. Занимаемся уже давно на коммерческих началах. Пока я не могу похвастать тем что государство у нас что-то покупает.
Т.Т.: Може треба дати відкат? Пропонували таке?
Ю.К.: Понятно что надо дать откат. Понятно что я не буду давать откат.
Т.Т.: А вам пропонували?
Ю.К.: Конечно. Ну это обычная история.
Т.Т.: А який відсоток?
Ю.К.: Вы понимаете, речь заходит о том что ты должен сначала кому-то помочь, заплатить, нет бумаги, нет карандашей, потом а давайте мы поможем какой-то документ оформить, там это какая-то тысяча долларов, потом еще что-то, потом до тебя доносят информацию что кто-то там продал что-то в армию, но он поделился в рамках там скажем десяти-двадцати процентов. И ты должен думать. Ну ты каждый раз думаешь в свою пользу, жалко денег. Зачем отдавать?
Т.Т.: От ви рубите всю правду-матку і про МінОборони і про керівництво ГенШтабу. Ви вірите що з вами ухвалять якийсь там тендер?
Ю.К.: Конечно верю. Я стану президентом — они все купят. Шутка.
Ну на самом деле у нас в стране заработать невозможно, это надо понимать. Если хочешь заработать на высоких технологиях, к сожалению в Украине это сейчас почти, хотя Украина воюющая страна, но воюющая страна в которой МинОбороны закупает семьдесят беспилотников в год у пяти фирм. Ну что тут говорить? Что они могут заработать? Беспилотники должны быть золотые чтобы им хватило на покрытие расходов хотя бы на офис, на содержание уборщицы и то-то еще.
И взять Россию которая закупает до тысячи беспилотников в год. Которая наш противник. Это если только беспилотники брать.
То же самое можно сказать про самолеты, танки и так далее. И нам постоянно говорят о том что вот хорошо что нет войны, вот мы сейчас накачаем мускулы, станем сильнее и Крым к нам побежит и Россию мы победим.
Никогда этого не будет. Потому что это бег черепахи за лошадью. Россия всегда будет быстрее.
Мы должны понимать что Россия — гигант. Военный гигант. Военно-промышленный гигант. Который находится рядом с нами, агрессивный сосед, который будет всегда сильнее. И победить его можно только силой духа.
Да должно быть оружие, самое современное, желательно бы это иметь. Должна быть самая обученная армия. Но если население не будет настроено патриотично, если из каждого буквально дома по российскому агрессору по оккупантам не будут стрелять, мы никогда не победим в этой войне.
Россия никогда не сунется к нам если будет знать что здесь ее не ждут, что здесь ее не любят. Не любят ее и украинцы русскоговорящие, и украиномовные, и татары, и все остальные там румыны, венгры, которые проживают на нашей территории. А для того чтобы так случилось должна быть определенная государственная политика вот этого насаждения патриотизма.
А откуда будет такая государственная политика, если наши власть имущие никаким патриотизмом не страдают? То есть рыба гниет с головы, и уровень патриотизма, высокий уровень он всегда задается властью. Понимаете? То есть если б действительно у нас был полководец у власти, человек патриотически настроенный, ну и группа лиц там в командовании, они бы задавали такой тон что …
Т.Т.: А в нас таких немає?
Ю.К.: Нет у нас есть такие люди. Но они не находятся во власти. У нас во власти находятся такая продажная клика которая готова договариваться хоть с Россией, хоть с Западом. Торгуют налево-направо, вот эта кучмовская многовекторность она до сих пор сохранилась. Давайте вот здесь мы санкции попросим, потом пойдем в России и попросим увеличить товарооборот, попросим новые ТВЭЛы для наших атомных электростанций, и чтоб газ прокачивали в том же объеме. Да вот давайте и там и там попросим. Вот эта вот, извините за слово, политическая проституция она везде во всем мы ее наблюдаем. Она везде буквально, и в отношении с собственными гражданами полностью присутствует. Потому что мы видим как с одной стороны нам говорят что мы против России и так далее, а с другой стороны отдают людей на ту территорию, не защищают наши интересы, фактически. Ну так нельзя. Это вот лицемерие оно должно когда-нибудь закончиться. Просто у людей вот здесь в мозгу начнет лопаться какая-то струна, и люди начнут говорить: “а что ж происходит?”.
Т.Т.: Наприкінці програми хочу щоб ми завершили на якомусь позитиві. На вашу думку, з 2014 року в нас окрім зради були якісь перемоги?
Ю.К.: Смотрите, вот я сижу перед вами. Я мог бы сидеть перед вами в какой-то там студии и говорить что я пойду на президентские выборы скажем в 2013 году? Это было б как-то нелепо.Тогда было все какое-то аморфное, устаканившееся. Сейчас многие люди заявляют о том что они готовы менять страну. Не только там будучи президентом. На своих каких-то местах. Люди не соглашаются с коррупцией, люди не соглашаются с тем уровнем лицемерия и обмана который идет сверху потоком из телевизора, из других средств массовой информации, из уст политиков. Люди не хотят с этим мириться. И в действительности ситуация сейчас куда более накаленная чем она была перед Майданом. Когда скинули Януковича.
Тогда многие говорили: “да не будет никакого майдана, ну невозможен он, вроде все так хорошо, ну не пойдем в Европу — пойдем в Таёжный союз. все в принципе неплохо.” Да, тогда уровень жизни наверное был выше чем сейчас, объективно.
Но сейчас уровень таких настроений в обществе которые власть почему-то не замечает, это беда для власти, он достаточно высок. И я думаю что люди не будут мириться с какими-то половинчатыми решениями. И это очень позитивно. Мы просто проходим достаточно быстро тот путь который прошли западные страны. Столетиями проходя его от феодализма, через скажем дикий капитализм, в развитый капитализм и в почти социализм в котором они сейчас живут. Мы сейчас ускоренно проходим этот путь. И это ускорение связано и с войной в том числе. И с жадностью наших олигархов, которые нас тем самым подталкивают к решению каких-то вопросов.
Т.Т.: Добре, будемо вважати це позитивом. Дякую за цікаву розмову.
