Зона. Здесь особенно отчетливо видишь, что системные изменения не происходят. Каждый раз это видишь — должной координации нет, единой системы разведки нет, начальство по-прежнему ротируется со скоростью курьерского поезда, не успевая запомнить названия городов, и номера воинских частей. Информационной политики нет. Законности нет. Зато есть множество способов быстрого обогащения. Эта чёрная дыра поглощает не только ресурсы, людей, но и основополагающие понятия чести, честности, справедливости.
Порошенко: «Европа для Украины — национальная идея». Так и хочется добавить: «стабільність і добробут»… Мы имеем право на большее — на самоуважение, самодостаточность, гордость. Быть сильной нацией. С сильными, умными лидерами.
Оказывается, «известный волонтер» Юрий Гусев, работающий заместителем министра обороны, написал заявление об уходе. Оказывается, Татьяна Черновол написала что-то порочащее про замминистра в своем блоге на УП – дескать, он человек Каськива, и занимается дерибаном в МО… Оказывается, комитет Верховной Рады по нацбезопасности и обороне вызывает Гусева «на ковер»…
Я про новый скандал вокруг т.н. «Волонтерского десанта» и «Офиса реформ в МО» узнал случайно — из ленты ФБ, которая предложила мне поучаствовать в флешмобе в поддержку Гусева, потому что «надо поддерживать волонтеров», потому что «мы все должны быть вместе», и Бирюков с министром уже ходили к президенту Гусева защищать…
Я всегда говорил, и скажу снова: деятельность так называемых «волонтеров» в Министерстве обороны – это профанация реформ, дымовая завеса, пиар, маскирующий неспособность и нежелание делать настоящие реформы.
Министерство обороны, Генштаб и собственно Вооруженные силы давно нуждаются в безотлагательной, радикальной и эффективной модернизации, вместо которой обществу преподносится новая форма, электронные торги, какие-то курсы психологической поддержки, телефоны горячих линий, и тысяча объяснений, почему мы за полтора войны по-прежнему воюем мобилизационными ресурсами по лекалам Первой мировой войны.
И пусть на меня не обижается Степан Полторак – я его знаю как хорошего организатора и командира еще со Славянска, но если бы мне предложили должность министра обороны в таких условиях – я бы отказался. Потому что президент не хочет проводить реформы. Потому что Генштаб дублирует многие функции Минобороны, играет первую скрипку в военном ведомстве, и повлиять на Муженко никак нельзя. Потому что какие-то непонятные люди, называющие себя «волонтерами», создают какие-то непонятные структуры с громкими названиями внутри министерства, и пользуются при этом полной поддержкой президента… Потому что делать что-то по-серьезному нельзя, а отвечать придется…
Никакой Гусев не волонтер, и, кажется, никогда им не был. Сейчас он стопроцентный чиновник Минобороны, которым стал еще при Гелетее, о чем и написал у себя на фб 30 сентябрая 2014 года: «Нерешті мене призвали служити Збройним Силам України і відтепер я працюватиму на Міноборони України».
В Фейсбук ничего нельзя добавить задним числом. И я нигде в архиве ленты Гусева за прошлый год не нашел свидетельства его волонтерства. Успешный экономист – да, добрый малый – да, посты в поддержку Украины – много… Много и часто агитировал звонить на номер 565, бегал в вышиванках, всегда поддерживал Порошенко, обливался водой на Майдане, кричал «Слава Украине!» — но ни разу не был волонтером!
В мае 2014-го, когда разворачивалась массовая волонтерская помощь на востоке, Юрий Гусев безуспешно баллотировался в киевские депутаты со слоганом «Гуси спасли Рим, Гусев спасет Киев». С Киевом не вышло, и Гусев отправился спасать Министерство обороны…
Не надо мобилизовывать волонтеров в поддержку обычного чиновника средней руки, который ничего выдающегося за год своей работы не совершил. А если и совершил, – то пусть в этом разбирается прокуратура.
Блокада Крыма силами активистов продемонстрировала всю слабость нынешнего режима. С одной стороны Петр Алексеевич не может не поддержать естественное стремление общества (нации) прекратить все отношения с оккупантами. С другой — не может этого сделать публично, открыто. Президент выбрал для себя роль «голубого воришки» (см. «Двенадцать стульев») — и воровать стыдно, и не воровать никак нельзя. Власть в лице президента не хочет брать на себя ответственность за страну, перекладывая ее на «активистов», «экстремистов», и «радикалов». Это — стыдно. Стыдно для власти. Стыдно для избирателей, избравших эту власть. Россия может пойти на открытое вооруженное вторжение для деблокирования Крыма. Это не трагедия. Потому что Путин все равно проиграет. Путин — это шестидесятидвухлетний выживший из ума сморчок. Он неминуемо проиграет.
Большое интервью для UKRLIFE.TV. Сделал маленький конспект по памяти.
Все рассуждения экспертов, прогнозирующих развитие ситуации на Донбассе, ущербны – они, конечно, так или иначе учитывают различные международные, политические, экономические факторы – санкции, давление, предостережения… но совершенно не учитывают, и не могут учитывать того, что находится у путина в голове. Этот человек – безусловно одаренный, хитрый политик, и чрезвычайно честолюбивый правитель. Он мечтает воссоздать Великую Россию, стать императором новой Византии. И на этом пути он не остановится ни перед чем. Когда человеку за 60, и он одержим «великой» идеей, от него можно ожидать чего угодно.
Аннексия Крыма, война на Донбассе, военное вмешательство России в Сирийский конфликт, и даже теракты в Париже – это звенья одной цепи. За всем этим стоит путин, его ущемленное эго маленького человека, который стремится к мировому господству. Остановить карлика может только встречный поток гробов его наемников. Никакие санкции, мирные переговоры, никакие увещевания – ничто другое, кроме силы, не может заставить его отступить.
Ситуация на фронте для нас складывается скверно. Армия, гниющая в окопах, разлагается. Мобилизованные военнослужащие имеют очень слабую мотивацию, плохо подготовлены, а их командиры сами не понимают логики текущей военной кампании.
Мы окружили оккупированный Донбасс тройным кольцом окопов и блиндажей, и посадили в них тысячи солдат без всякой ясной цели; не дав им даже слабую надежду на возможную победу. Наш противник в это же время квартируется, по большей части, в комфортных условиях захваченных санаториев, гостиниц, детских садов, государственных учреждений. Они совершенно не ожидают атаки с нашей стороны, прекрасно понимая, что наше военно-политическое руководство никогда на это не пойдет. Они готовятся, проводя время на полигонах, стрельбищах, в учебных классах. Занимаются обслуживанием техники. Они готовятся наступать.
Враг сконцентрировал большие силы на линии противостояния, постоянно подтягивает резервы, накапливает боеприпасы. Очевидно, что нынешняя неустойчивая ситуация на востоке в любой момент – когда захочет путин – закончится новым наступлением противника. И целью этого наступления будет не столько захват территорий, ТЭС, заводов, портов, не только возможное «пробитие коридора в Крым», а уничтожение украинской армии, деморализация общества, политическая и экономическая дестабилизация. Цель одна – установление контроля над Украиной.
Блокада Крыма – это то, что надо было делать с первого дня оккупации полуострова. Надо было дать возможность выехать с оккупированной территории всем желающим, помочь людям обустроиться на новом месте, и наглухо закупорить перешеек. Никаких контактов с агрессором не должно быть – ни на юге, ни на востоке. Ситуация, когда мы одной рукой воюем, а другой рукой торгуем с врагом – это полный абсурд. Нет никакой мотивации защищать страну, когда за твоей спиной кто-то наживается на торговле с противником.
Никакие так называемые «мирные процессы», переговоры, рассуждения о мире не могут остановить войну. «Минск-1» зафиксировал наше поражение под Иловайском и Луганском, захват Новоазовска. «Минск-2» зафиксировал потерю Дебальцево… Эти «соглашения», которые подписывают бывшие президенты и друзья путина не стоят бумаги, на которой они напечатаны. Они дают возможность противнику передохнуть, накопить силы, подготовиться к новым наступательным операциями. Эти «замирения» подрывают нашу волю к победе, деморализуют армию и общество, и дают сигнал к активизации сепаратистов в нашем тылу.
Население Донбасса ориентируется на того, кто сильнее. Любое население доверяет сильному, а на Донбассе всегда уважали силу. И если мы демонстрируем слабость – нам не верят, нас не поддерживают. Мы должны всеми силами бороться за эту территорию, за этих людей, мы должны побеждать — только тогда нам поверят, нам будут доверять, и нас будут поддерживать. Такова правда жизни.
Ни о какой амнистии боевиков не может быть и речи. Если только они не сложат оружие, и не сдадутся. И тогда «подвиги» каждого из них должны быть скрупулезно рассмотрены, оценены по заслугам. Возможно, кого-то можно будет амнистировать. Но не простить. Потому что те, кто помогает врагу, агрессору – предатели, изменники. С такими людьми надо поступать жёстко.
«Проблема» с добровольцами, якобы замешанными в разного рода неблаговидных делах, — надуманная. Добровольцы, так же как и недобровольцы, бывают разные, и попадают в разные ситуации. В армии военнослужащими совершалось и совершается не меньше преступлений, чем совершенно добровольцами, принимавшими и принимающими участие в боях. Просто кому-то очень не нравятся добровольцы – самостоятельные, идейные, мотивированные, вооруженные люди.
Неправда, что у нас такое уж «уникальное» волонтерское движение. Во все времена, когда государство, общество, нация ведет справедливую войну с агрессором, запускаются все возможные механизмы помощи действующей армии, беженцам, раненным, увечным. В истории масса примеров, когда буквально все – от царствующих особ до последнего крестьянина – участвовали в общей борьбе. В борьбе за выживание. Это абсолютно нормально.
Ненормально, что уже полтора года идет война, а государство до сих пор из рук вон плохо выполняет свои элементарные обязанности по снабжению и обеспечению действующей армии. Ненормально, что до сих пор не только не начата военная реформа, но она даже не написана, не озвучена. Ненормально, что на священной войне за свободу и независимость наживаются чиновники-мародеры и бизнесмены-грабители. Ненормально, когда отдельные субъекты, называющие себя «политиками» или «волонтерами» пытаются построить свое отдельное «светлое будущее» на доверии людей, на беде, которая всех нас постигла.
Не может быть никакой «волонтерской партии», не могут и не должны так называемые «волонтерские организации» участвовать в политических процессах, влиять на ситуацию в стране. Волонтеры – очень разные люди. Одни – демократы, другие – монархисты, третьи – анархисты… Под волонтерским движением нет никакой политической платформы, нет идеологии. Есть одна общая цель – победить в войне, и волонтеры – те, кому общество доверило помогать армии напрямую, — участвуют в достижении этой общей цели. Только и всего. Ни в чем другом волонтеры не умнее, талантливее, лучше любого из нас.
К сожалению, сегодня для некоторых волонтеров такие побочные результаты их деятельности, как слава, почет, уважение – стали превалирующими. Люди не хотят возвращаться в семью, на работу, в бизнес… Пытаются найти себя на государственных должностях, в политике… Это тоже своего рода «военный» синдром, сродни Вьетнамскому или Афганскому.
Волонтерская помощь «в чистом виде», как было раньше, когда везли на фронт всё, начиная с гвоздей, и заканчивая беспилотниками, — сегодня вредна. Государство — военные чиновники, армейские тыловики — не хотят выполнять свои прямые обязанности по снабжению армии, более того – банально и много воруют, зная, что волонтеры, общество, страна компенсируют всё недостающее. Сегодня надо браться за этих зажравшихся полковников, которые «сидят на потоках», и больно бить их по голове. Заставлять их работать, следить, чтобы не воровали, а лучше – увольнять ко всем чертям. Потому что только так можно переломить ситуацию.
Волонтерская помощь, безусловно, нужна. Помощь общества будет нужна всегда. В вашем доме живут семьи тех, кто служит на войне, семьи тех, кто погиб – им нужно помогать. Нужно помогать раненным в госпиталях, надо помогать инвалидам. Государство, самое лучшее, плохо понимает, что такое сострадание…
Помогать через волонтеров нужно и действующей армии. Но только тогда, когда иначе нельзя решить срочный вопрос. Когда от этого зависит жизнь и смерть солдат. Когда деньги идут на особенные проекты, на наукоемкие вещи, которые могут изменить ход войны. Когда помощь оказывается там и тогда, где и когда государство еще не скоро заметит проблему. Это могут быть какие-то очень нужные, дорогие лекарства, системы связи и наблюдения, автомобили повышенной проходимости, беспилотные летательные аппараты, модернизация оружия и разработка средств защиты… — есть множество тем, где без прямой поддержки общества мы еще не скоро обойдемся.
Два года назад мы вышли на майдан. Было холодно, зябко. Было это как-то необычно смело. Страшно было. Мы, конечно, знали, что Майдан будет. Жизнь в абсурде не может быть вечной. Мы ощущали ветер перемен; чувствовали приближение революции. Было страшно — вдруг не в этот раз? Постоим. Померзнем. Разойдемся. Разгонят. Побьют. Напугают. И всё…
Мы были наивными, как дети. Свалить режим Януковича казалось самой сложной, самой главной задачей. Но, как оказалось, ломать — не строить. Первый раунд мы выиграли. Второй — почти проиграли. Самое интересное, самое сложное — впереди.
Если завтра война перейдет в активную фазу, это будет означать личное поражение президента Порошенко, и конец его курса на замирение противника любой ценой. Если завтра противник перейдет в наступление, это будет мощный и стремительный удар. И не один. Целью этого наступление будет не захват территорий, а разгром наших Вооруженных сил. Целью будет нанести нам такое военное поражение, после которого Украина уже долго не сможет подняться. Целью будет отчаяние и страх, паника, дезинтеграция страны и дестабилизация политической системы.
Кремль рассчитывает на бунт в Киеве и других крупных городах страны. На бессмысленную и беспощадную резню — от страха, отчаяния, ненависти к власти за поражение. И это может случиться. Во-первых, потому, что власть всячески подыгрывает врагу — вследствие своей трусости и некомпетентности. Во-вторых, потому, что Запад изо всех сил пытается предотвратить большую войну в Европе, повторяя трагическую ошибку тридцатых годов прошлого века. В-третьих, потому, что общество и страну сейчас некому возглавить — нет на горизонте сильных лидеров и талантливых полководцев. И это хуже всего.
Что нам делать в случае наступления врага?.. — Не паниковать. Создавать отряды самообороны в прифронтовой полосе. Мобилизовать добровольцев — официально и неофициально. Не допустить политической дестабилизации, сохранить государственность. В случае начала серьезной войны, президент вынужден будет действовать как проукраинский политик и руководитель. Наша задача — настойчиво помочь ему в этом.
Вот уже полтора года Украина находится на острие атаки российских реваншистов. В мае 2014 года, когда началась активная фаза войны на Донбассе, у нас фактически не было боеспособных Вооруженных сил, отсутствовала хоть какая-то внятная военная политика государства. Армия существовала только на бумаге – воинские части были кадрированными (некомплект личного состава достигал 80%); боевая техника была устаревшая, и большей частью находилась в непригодном состоянии; практически полностью отсутствовали средства связи; совершенно не было в войсках тепловизоров, современных приборов ночного видения, лазерных дальномеров, систем управления. Летчики военной авиации имели крайне малый налет; беспилотная авиация была представлена только одной эскадрильей крайне устаревших советских реактивных БПЛА ТУ-143 «Рейс».
Начало войны явно продемонстрировало неспособность оборонной промышленности страны обеспечить текущие потребности Вооруженных сил в ремонте боевой техники, вооружения; не говоря уже о разработке и серийном выпуске новых образцов. Все годы независимости наша оборонка была ориентирована на ремонт и модернизацию советской военной техники для последующей продажи ее за рубежом. Причем эти работы производились, как правило, в тесной кооперации с российскими предприятиями; замкнутого цикла производства внутри страны практически не было ни по одному виду вооружений. Новые образцы военной техники также разрабатывались под экспортные заказы, как, например, бронетранспортер БТР-4Е «Буцефал».
За прошедшие полтора года ситуация в оборонке несколько улучшилась: заводы освоили ремонт, серийный выпуск модернизированных образцов советских еще вооружений – там, где сохранились оснастка, технологии. Появилась и новая техника – в основном, легкобронированные автомобили разных производителей автотехники. Вместе с тем, основной поставщик — государственный концерн «Укроборонпром», и крайне непрофессиональный, коррумпированный заказчик в лице Минобороны сегодня являются реальным тормозом на пути развития оборонных технологий, разработки и постановки на вооружение новейших образцов вооружений.
«Укроборонпром» может производить только то, что на его предприятиях производилось еще в советские времена; его номенклатура изделий и технологий консервативна, устарела, и, как правило, имеет завышенную стоимость вследствие неэффективности производства и безмерных аппетитов менеджмента. Фактически, «Укроборонпром» выступает как монополист и лоббист аффилированных с ним предприятий и структур. С другой стороны, чиновники Минобороны, ответственные за принятие решений по закупкам, давно и фундаментально ориентируются на «сотрудничество» с «Укроборонпромом», где все схемы жестко прописаны, и «вознаграждения» коррумпированным чиновникам гарантированы.
За годы независимости Украина почти утратила доставшийся ей в наследство мощный научно-технический потенциал, превратилась в страну офисных клерков, в сырьевой придаток цивилизованного мира. Средний возраст конструкторов, квалифицированных рабочих на оборонных предприятиях составляет 45-65 лет; многие ключевые технологии утрачены безвозвратно, по многим направлениям, таким как цифровые технологии, связь, навигация, системы управления – мы отстали на 20-30 лет от развитых стран.
Фактически, научно-технический потенциал страны имеет сегодня «очаговый характер» — даже в таком большом городе, как Киев, почти невозможно найти специалистов высокого класса для организации предприятия по разработке и производству, скажем, беспилотных летательных аппаратов. Реально грамотные инженеры, талантливые разработчики проживают в разных местах Украины, и многие из них занимаются ключевыми для обороны страны технологиями, как своим хобби…
Другая большая проблема находится на стороне заказчика. Минобороны, иные силовые структуры зачастую разрабатывают требования, технические задания (ТЗ) в совершенном отрыве от реальных задач, которые должна выполнять военная техника в зоне конфликта. Требования ТЗ, в большинстве случаев, компилируют или стандарты, принятые в бывшем СССР, или стандарты НАТО (в лучшем случае) – которые ввиду нашей технологической отсталости не могут быть достигнуты. Из-за недостижимости требований ТЗ, нередки случаи принятия образцов на вооружение «в опытную эксплуатацию», без всякого конкурса, что дает широкие возможности для коррупции. Часто заказчик включает в ТЗ противоречивые требования, пытаясь упаковать в одно изделие все свои пожелания на все случаи жизни. Например, в условиях конкурса на закупку БПЛА могут быть прописаны требования вести разведку в любых погодных условиях на высоте не менее 600 метров, при том, что нижний край облачности с октября по апрель на Донбассе редко превышает 300 метров…
Чиновники, занимающиеся закупками, слабо себе представляют практику реального боевого применения техники и вооружений, и практически никак не используют накопленный за полтора года боевой опыт. К примеру, наша группа разработчиков и эксплуатантов БПЛА за полтора года разработала и построила десятки различных разведывательных дронов; у нас, наверное, самый большой опыт боевого применения беспилотников; мы отлично знаем, какие аппараты, для каких целей нужны в войсках, однако наш опыт до сих пор оказался невостребованным.
Подводя итог анализу сложившейся ситуации, приходится с сожалением констатировать, что за полтора года войны в Украине так и не выработана эффективная оборонная стратегия, не взят курс на ускоренный рост научно-технического потенциала, нет никакой государственной программы поиска новых идей, технологий, и их поддержки; по-прежнему действуют старые механизмы «распила» бюджета, причем этот распил этот в условиях войны под лозунгом «всё для фронта, всё для победы!» только усилился.
Что делать?..
Нам, в первую очередь, нужен независимый от различных силовых структур, от «Укроборонпрома», а лучше вообще от государства Центр компетенций в области оборонных технологий. Такой центр мог бы:
1. накапливать опыт боевого применения различных образов военной техники;
2. предлагать идеи и готовые ТЗ, исходя из опыта боевого применения;
3. давать независимую профессиональную оценку ТЗ готовящихся и проводимых тендеров;
4. оценивать разрабатываемые и производимые системы вооружений и военной техники с точки зрения боевой эффективности, технологичности, стоимости;
5. осуществлять контроль эффективности закупок в оборонной сфере;
6. заниматься поиском новых технологий, разработок и людей, носителей идей, применимых в оборонке.;
7. проводить войсковые/боевые испытания перспективных разработок;
8. собирать информацию о применяемых противником технологических новинках.
В ходе войны у нас появился большой опыт применения различных образцов вооружений; появились и новые тактики ведения войны. Этот опыт весьма важен не только для дальнейшего развития Вооруженных сил Украины, но и для западных союзников, которые также могут встретиться с Россией на поле боя. К сожалению, этот опыт системно не накапливается, и не анализируется. Каждое силовое ведомство, конечно, как-то его собирает и обобщает, делает определенные выводы, но целенаправленной работы в масштабах государства не ведется. Такой работой должен был бы заниматься целый военный институт, который бы скрупулезно собирал всю историю войны, включая тактику ведения боевых действий различными подразделениями в разных условиях; опыт применения различных видов вооружений, средств связи, навигации, наблюдения; опыт создания и использования оборонительных сооружений, средств маскировки; ведения разведки и контрразведки, информационной войны; защиты прав населения в зоне конфликта, и т.д. Такой институт должен собирать и систематизировать данные, делать анализ, давать рекомендации в области оборонной политики, стратегии и тактики войны, в области закупки вооружений и развития технологий. Ничего этого не делается.
Дальнейшим развитием идеи Центра компетенций в области оборонных технологий может быть создание украинского агентство перспективных оборонных исследовательских проектов – аналога DARPA. Такое агентство должно находить те самые «очаги технологий», которые еще есть в стране – организации, людей – для развития новых технологий, которые могут быть эффективно применимы в военной сфере. Агентство также должно осуществлять инвестиции в развитие технологий, создавать условия для работы и профессионального роста специалистов. Еще одна важная задача такого агентства в украинских условиях – поиск инвесторов и производственных площадок для серийного производства уже разработанных образцов вооружений, военной техники, оборудования и материалов для оборонной промышленности.
Украинская DARPA представляется организацией, которая или полностью финансируется за счет грантов и потенциальных инвесторов, либо – частично из бюджета. В любом случае необходимо добиться максимальной независимости организации от коррумпированных чиновников Минобороны и «Укроборонпрома». Потенциальные инвесторы должны иметь возможность зарабатывать на рискованных операциях по развитию технологий или производству готовых образцов. Возможная схема работы может выглядеть следующим образом:
1. инвестор вкладывает средства в развитие технологий, в которых он в дальнейшем заинтересован;
2. инвестор вкладывает средства в создание образцов оборудования или техники, которые будут применяться в составе комплексов, производимых инвестором;
3. инвестор финансирует разработки, которые будет в дальнейшем производить им серийно.
В любом случае украинская DARPA должна пользоваться средствами, полученными в виде роялти от продажи технологий, готовой техники, в разработке которых организация принимала участие.
Наша DARPA может быть организована как бесприбыльный инвестиционный фонд, не зависящий от Минобороны, «Укроборонпрома», и других министерств и ведомств. Руководитель фонда должен (например) назначаться парламентом на конкурсной основе, на основании годовой программы деятельности фонда, которую он представляет и защищает на заседании парламентской комиссии с участием представителей военного ведомства. Руководитель фонда набирает менеджеров под программы, и организуют их работу. Задача менеджеров – найти талантливых людей, технологии и производство для реализации проекта в рамках бюджета программы. Часть средств на реализуемые программы должно выделять государство; часть может поступать в виде пожертвований от частных лиц и организаций; часть в виде инвестиций – варианты могут быть различными. Деятельность фонда должны быть абсолютно прозрачной.
Подводя итоги, хочется сказать, что сделано нами за полтора года на общественных началах:
1. Приспособлено к нуждам фронта и разработано с нуля два десятка беспилотных летательных аппаратов различных типов – коптеров, классических самолетов, планеров, летающих крыльев, экзотических дисколетов.
2. Получен большой опыт применения БПЛА для разведки и целеуказания в боевой обстановке – более 300 боевых вылетов в различных погодных условиях, днем и ночью.
3. Определены наиболее востребованные типы беспилотников в условиях войны на Донбассе; выработаны требования к аппаратуре, программному обеспечению с учетом мощного противодействия средств РЭБ противника.
4. Идет работа над созданием перспективных беспилотных летательных аппаратов.
5. Разработаны методики боевого применения БПЛА.
Мы работаем отчасти по принципам «украинской DARPA», которые я ранее озвучил. Большая часть работы проводится удаленно, распределенно специалистами, которые географически находятся в различных уголках Украины, и за рубежом. Идет активный поиск новых идей, тестирование технологий и наработок. На производственной площадке нашего общественного опытно-конструкторского бюро в Киеве создаются модели и предсерийные образцы перспективных БПЛА. Еженедельно проводятся испытательные полеты. Кроме того, мы по-прежнему осуществляем воздушную разведку в зоне боевых действий на добровольческих началах.
Возможно ли новое наступление России на востоке Украины?
— Действительно, обстрелы и атаки со стороны российских оккупантов и сепаратистов в последние две недели участились. В ход идут уже 120 мм минометы и танки. Безусловно, новое масштабное наступление противника возможно.
— Какова цель этого наступления?
— Путин не достиг своих целей в Украине, мы не освободили оккупированные территории, поэтому война не может быть закончена. Мощное наступление врага может привести к военному поражению, а это, в свою очередь, вызовет рост протестных настроений внутри страны, дестабилизирует политическую и экономическую ситуацию в Украине. Думаю, Кремль на это и рассчитывает, пытаясь вернуть Украину в возрождаемый СССР.
— Какова цель украинской власти, пытающейся уничтожить волонтерское и добровольческое движение?
— Беда в том, что наше высшее военно-политическое руководство больше боится патриотов, чем внешнего и внутреннего врага, и тем самым роет себе могилу, и ставит под вопрос саму независимость и свободу Украины. Президент питает особую нелюбовь к патриотическому, добровольческому движению, видя в нем угрозу своей власти. Поэтому добровольчество у нас практически сведено на нет. Это — большая ошибка власти. Во-первых, потому, что без опоры на добровольцев нам не выиграть эту войну; во-вторых, власть напрасно думает, что недобровольческие войска — кадровые Вооруженные силы, насыщенные мобилизованными — более послушны. Это не так. В армии служит сегодня большое количество настоящих патриотов Украины, которые мало чем отличаются по духу и мотивации от добровольцев. Что касается волонтеров, то здесь всё просто: президент, его администрация через так называемых «реестровых, государевых волонтеров» пытается взять под контроль волонтерское движение в стране, и заработать дивиденды на высоком уровне доверия общества к волонтерам.
Война — это зло. И война — это шанс. Сама история вторгается в наш дом, и дает пинка под зад — меняйтесь, вашу мать!.. Хотите жить — меняйтесь!.. Хватит прятаться от войны между яркими телевизионными шоу и дешевыми политическими разборками. Учитесь защищать себя, свои семьи, свою страну. Имейте смелость быть гордыми, независимыми людьми. Не только на фронте, а больше в тылу. Меняйтесь! Это единственный шанс для большинства из нас. Другой страны, другой жизни уже не будет.
…
Нет. Это не конец. Неправда, что всё пропало. Не опускайте руки. Не обольщайтесь сладкими речами «перемог». — Всё только начинается. Страна, да что страна, — весь мир на переломе… Как раньше — не будет. Как будет — зависит от нас.