Опубликовано на ФБ 11 ноября 2015 года

Вот уже полтора года Украина находится на острие атаки российских реваншистов. В мае 2014 года, когда началась активная фаза войны на Донбассе, у нас фактически не было боеспособных Вооруженных сил, отсутствовала хоть какая-то внятная военная политика государства. Армия существовала только на бумаге – воинские части были кадрированными (некомплект личного состава достигал 80%); боевая техника была устаревшая, и большей частью находилась в непригодном состоянии; практически полностью отсутствовали средства связи; совершенно не было в войсках тепловизоров, современных приборов ночного видения, лазерных дальномеров, систем управления. Летчики военной авиации имели крайне малый налет; беспилотная авиация была представлена только одной эскадрильей крайне устаревших советских реактивных БПЛА ТУ-143 «Рейс».

Начало войны явно продемонстрировало неспособность оборонной промышленности страны обеспечить текущие потребности Вооруженных сил в ремонте боевой техники, вооружения; не говоря уже о разработке и серийном выпуске новых образцов. Все годы независимости наша оборонка была ориентирована на ремонт и модернизацию советской военной техники для последующей продажи ее за рубежом. Причем эти работы производились, как правило, в тесной кооперации с российскими предприятиями; замкнутого цикла производства внутри страны практически не было ни по одному виду вооружений. Новые образцы военной техники также разрабатывались под экспортные заказы, как, например, бронетранспортер БТР-4Е «Буцефал».

За прошедшие полтора года ситуация в оборонке несколько улучшилась: заводы освоили ремонт, серийный выпуск модернизированных образцов советских еще вооружений – там, где сохранились оснастка, технологии. Появилась и новая техника – в основном, легкобронированные автомобили разных производителей автотехники. Вместе с тем, основной поставщик — государственный концерн «Укроборонпром», и крайне непрофессиональный, коррумпированный заказчик в лице Минобороны сегодня являются реальным тормозом на пути развития оборонных технологий, разработки и постановки на вооружение новейших образцов вооружений.

«Укроборонпром» может производить только то, что на его предприятиях производилось еще в советские времена; его номенклатура изделий и технологий консервативна, устарела, и, как правило, имеет завышенную стоимость вследствие неэффективности производства и безмерных аппетитов менеджмента. Фактически, «Укроборонпром» выступает как монополист и лоббист аффилированных с ним предприятий и структур. С другой стороны, чиновники Минобороны, ответственные за принятие решений по закупкам, давно и фундаментально ориентируются на «сотрудничество» с «Укроборонпромом», где все схемы жестко прописаны, и «вознаграждения» коррумпированным чиновникам гарантированы.

За годы независимости Украина почти утратила доставшийся ей в наследство мощный научно-технический потенциал, превратилась в страну офисных клерков, в сырьевой придаток цивилизованного мира. Средний возраст конструкторов, квалифицированных рабочих на оборонных предприятиях составляет 45-65 лет; многие ключевые технологии утрачены безвозвратно, по многим направлениям, таким как цифровые технологии, связь, навигация, системы управления – мы отстали на 20-30 лет от развитых стран.

Фактически, научно-технический потенциал страны имеет сегодня «очаговый характер» — даже в таком большом городе, как Киев, почти невозможно найти специалистов высокого класса для организации предприятия по разработке и производству, скажем, беспилотных летательных аппаратов. Реально грамотные инженеры, талантливые разработчики проживают в разных местах Украины, и многие из них занимаются ключевыми для обороны страны технологиями, как своим хобби…

Другая большая проблема находится на стороне заказчика. Минобороны, иные силовые структуры зачастую разрабатывают требования, технические задания (ТЗ) в совершенном отрыве от реальных задач, которые должна выполнять военная техника в зоне конфликта. Требования ТЗ, в большинстве случаев, компилируют или стандарты, принятые в бывшем СССР, или стандарты НАТО (в лучшем случае) – которые ввиду нашей технологической отсталости не могут быть достигнуты. Из-за недостижимости требований ТЗ, нередки случаи принятия образцов на вооружение «в опытную эксплуатацию», без всякого конкурса, что дает широкие возможности для коррупции. Часто заказчик включает в ТЗ противоречивые требования, пытаясь упаковать в одно изделие все свои пожелания на все случаи жизни. Например, в условиях конкурса на закупку БПЛА могут быть прописаны требования вести разведку в любых погодных условиях на высоте не менее 600 метров, при том, что нижний край облачности с октября по апрель на Донбассе редко превышает 300 метров…

Чиновники, занимающиеся закупками, слабо себе представляют практику реального боевого применения техники и вооружений, и практически никак не используют накопленный за полтора года боевой опыт. К примеру, наша группа разработчиков и эксплуатантов БПЛА за полтора года разработала и построила десятки различных разведывательных дронов; у нас, наверное, самый большой опыт боевого применения беспилотников; мы отлично знаем, какие аппараты, для каких целей нужны в войсках, однако наш опыт до сих пор оказался невостребованным.

Подводя итог анализу сложившейся ситуации, приходится с сожалением констатировать, что за полтора года войны в Украине так и не выработана эффективная оборонная стратегия, не взят курс на ускоренный рост научно-технического потенциала, нет никакой государственной программы поиска новых идей, технологий, и их поддержки; по-прежнему действуют старые механизмы «распила» бюджета, причем этот распил этот в условиях войны под лозунгом «всё для фронта, всё для победы!» только усилился.

Что делать?..

Нам, в первую очередь, нужен независимый от различных силовых структур, от «Укроборонпрома», а лучше вообще от государства Центр компетенций в области оборонных технологий. Такой центр мог бы:

1. накапливать опыт боевого применения различных образов военной техники;
2. предлагать идеи и готовые ТЗ, исходя из опыта боевого применения;
3. давать независимую профессиональную оценку ТЗ готовящихся и проводимых тендеров;
4. оценивать разрабатываемые и производимые системы вооружений и военной техники с точки зрения боевой эффективности, технологичности, стоимости;
5. осуществлять контроль эффективности закупок в оборонной сфере;
6. заниматься поиском новых технологий, разработок и людей, носителей идей, применимых в оборонке.;
7. проводить войсковые/боевые испытания перспективных разработок;
8. собирать информацию о применяемых противником технологических новинках.

В ходе войны у нас появился большой опыт применения различных образцов вооружений; появились и новые тактики ведения войны. Этот опыт весьма важен не только для дальнейшего развития Вооруженных сил Украины, но и для западных союзников, которые также могут встретиться с Россией на поле боя. К сожалению, этот опыт системно не накапливается, и не анализируется. Каждое силовое ведомство, конечно, как-то его собирает и обобщает, делает определенные выводы, но целенаправленной работы в масштабах государства не ведется. Такой работой должен был бы заниматься целый военный институт, который бы скрупулезно собирал всю историю войны, включая тактику ведения боевых действий различными подразделениями в разных условиях; опыт применения различных видов вооружений, средств связи, навигации, наблюдения; опыт создания и использования оборонительных сооружений, средств маскировки; ведения разведки и контрразведки, информационной войны; защиты прав населения в зоне конфликта, и т.д. Такой институт должен собирать и систематизировать данные, делать анализ, давать рекомендации в области оборонной политики, стратегии и тактики войны, в области закупки вооружений и развития технологий. Ничего этого не делается.

Дальнейшим развитием идеи Центра компетенций в области оборонных технологий может быть создание украинского агентство перспективных оборонных исследовательских проектов – аналога DARPA. Такое агентство должно находить те самые «очаги технологий», которые еще есть в стране – организации, людей – для развития новых технологий, которые могут быть эффективно применимы в военной сфере. Агентство также должно осуществлять инвестиции в развитие технологий, создавать условия для работы и профессионального роста специалистов. Еще одна важная задача такого агентства в украинских условиях – поиск инвесторов и производственных площадок для серийного производства уже разработанных образцов вооружений, военной техники, оборудования и материалов для оборонной промышленности.

Украинская DARPA представляется организацией, которая или полностью финансируется за счет грантов и потенциальных инвесторов, либо – частично из бюджета. В любом случае необходимо добиться максимальной независимости организации от коррумпированных чиновников Минобороны и «Укроборонпрома». Потенциальные инвесторы должны иметь возможность зарабатывать на рискованных операциях по развитию технологий или производству готовых образцов. Возможная схема работы может выглядеть следующим образом:

1. инвестор вкладывает средства в развитие технологий, в которых он в дальнейшем заинтересован;
2. инвестор вкладывает средства в создание образцов оборудования или техники, которые будут применяться в составе комплексов, производимых инвестором;
3. инвестор финансирует разработки, которые будет в дальнейшем производить им серийно.

В любом случае украинская DARPA должна пользоваться средствами, полученными в виде роялти от продажи технологий, готовой техники, в разработке которых организация принимала участие.

Наша DARPA может быть организована как бесприбыльный инвестиционный фонд, не зависящий от Минобороны, «Укроборонпрома», и других министерств и ведомств. Руководитель фонда должен (например) назначаться парламентом на конкурсной основе, на основании годовой программы деятельности фонда, которую он представляет и защищает на заседании парламентской комиссии с участием представителей военного ведомства. Руководитель фонда набирает менеджеров под программы, и организуют их работу. Задача менеджеров – найти талантливых людей, технологии и производство для реализации проекта в рамках бюджета программы. Часть средств на реализуемые программы должно выделять государство; часть может поступать в виде пожертвований от частных лиц и организаций; часть в виде инвестиций – варианты могут быть различными. Деятельность фонда должны быть абсолютно прозрачной.

Подводя итоги, хочется сказать, что сделано нами за полтора года на общественных началах:

1. Приспособлено к нуждам фронта и разработано с нуля два десятка беспилотных летательных аппаратов различных типов – коптеров, классических самолетов, планеров, летающих крыльев, экзотических дисколетов.
2. Получен большой опыт применения БПЛА для разведки и целеуказания в боевой обстановке – более 300 боевых вылетов в различных погодных условиях, днем и ночью.
3. Определены наиболее востребованные типы беспилотников в условиях войны на Донбассе; выработаны требования к аппаратуре, программному обеспечению с учетом мощного противодействия средств РЭБ противника.
4. Идет работа над созданием перспективных беспилотных летательных аппаратов.
5. Разработаны методики боевого применения БПЛА.

Мы работаем отчасти по принципам «украинской DARPA», которые я ранее озвучил. Большая часть работы проводится удаленно, распределенно специалистами, которые географически находятся в различных уголках Украины, и за рубежом. Идет активный поиск новых идей, тестирование технологий и наработок. На производственной площадке нашего общественного опытно-конструкторского бюро в Киеве создаются модели и предсерийные образцы перспективных БПЛА. Еженедельно проводятся испытательные полеты. Кроме того, мы по-прежнему осуществляем воздушную разведку в зоне боевых действий на добровольческих началах.